Первыми распространителями буддизма ваджраяны, именуемыми сиддхами ("совершенными"), были йогины, преимущественно скитающиеся, которые жили в различных областях средневековой Индии. Эти аскеты, среди которых были и женщины, впитали классические буддийские тезисы (страдание бытия, преходящая и пустотная по сути природа явлений и т.д.) и разработали систему, в которой значительное внимание уделялось йогической практике. Более того, они утверждали, что свойственные человеческой природе страсти, такие как сексуальное желание, не являются негативными факторами, которые необходимо подавлять. Наоборот, предоставляемая ими энергия являлась главным средством освобождения от оков существования.

Поведение сиддхов противоречило правилам и устоям буддийских монашеских общин и современного общества. Подобно своего рода священному безумию, их стремление к абсолютной истине и изначальному тождеству всех явлений побуждало их бродить вдали от городов и жить с изгоями общества, употреблять мясо и другие нечистые продукты, пить алкоголь и спать с женщинами - без всяких различий. Учения Тантр носили глубоко эзотерический и инициативный характер, а сами слова священных текстов были недоступными пониманию без соответствующей инициации и руководства учителя.

Духовное наследие тантрического буддизма было с готовностью принято в Тибете. Тантры были переведены на тибетский язык вместе с более ранней буддийской литературой в два последовательных этапа, в восьмом и одиннадцатом веках. Эти переводы затем были упорядочены и систематизированы в виде собраний буддийской литературы под названием Кангьюр, состоящего из текстов, считавшихся «словом» (бка) самого Будды, и Тенгьюр, комментаторских сочинений. Эти каноны включают в себя тысячи произведений и имеют решающее значение для истории азиатской религии постольку, поскольку в них сохранились многочисленные тексты, санскритские оригиналы которых более не существуют. Чтобы вернуться к истокам традиции Чод, мы обратимся к «Голубым Анналам», в которых сказано: Почему можно утверждать, что практика Чод подобна тантрам? Потому что она соответствует Хеваджратантре.

Три темы, упомянутые в Хеваджратантре – выбор ужасающих мест, прежде всего кладбищ; ритуальное подношение собственного тела; и преодоление страха – имеют столь большое значение в Чод, что считаются основополагающими правилами для тех, кто практикует эту религиозную систему. Чодпа (практикующие Чод) были йогинами, которые отказались от мира и всех социальных условностей ради того, чтобы скитаться от кладбища к кладбищу, тщательно выбирая места для своей практики, заброшенные и особенно ужасающие. В Тибете кладбища представляли собой мрачные, необитаемые места, где трупы пожирались стервятниками и дикими животными. Страх, порождаемый этими местами, часто посещаемыми хищными зверьми в поисках останков умерших, наверняка был очень велик, особенно ночью.

Подобно прочим тантрическим йогинам, йогины традиции Чод носили рваную одежду, но их можно было опознать по определенным отличительным ритуальным предметам Чод: дамару, двухстороннему барабану, на котором играют одной рукой, что таким образом позволяло йогину танцевать; ганглину (трубой, сделанной из берцовой кости человека или стервятника, звук которой призывал демоническим духов), которую держали в другой свободной руке и в которую играли; ритуальному колокольчику; шкуре хищного зверя, с целыми когтями, символу храбрости и силы; складной палатке, единственному укрытию от непогоды и символу высоких устремлений; трезубцу, который также служил для поддержания палатки; черепу (капала) используемому в качестве чаши для ежедневного принятия пищи; знамени, сделанному из полосок шкуры тигра и леопарда; косичке из человеческих волос; и прямоугольной красной шляпе. Это облачение чем-то напоминало одеяние капаликов, шиваитского религиозного течения, в котором концепции индуистской тантры были развиты до крайних пределов, и в котором человеческие черепа и кости играли важную религиозную роль.

СТРУКТУРА ПРАКТИКИ ЧОД

Практика Чод начиналась со священного танца, во время которого под ритм дамару и звук ганлина йогин представлял себя танцующим на своем собственном эго, попирая свои двойственные мысли, страхи, желания и все оковы самсары. Он танцевал перед буддами, тантрическими божествами и дакинями. Эти последние богини (дакини), присутствующие в виде второстепенных фигур в индийском пантеоне, приобрели важное значение в Ваджраяне, в которой они считались ипостасями активной энергии, проистекающей из мудрости; они изображались, как засвидетельствовано в священном искусстве Тибета, в виде женских божеств, имеющих как мирный и привлекательный, так и ужасающий и тревожный облик.

В Йогаратнамале Каххи (800 – 850 г.), одном из немногих сохранившихся на санскрите комментариев к Хеваджратантре, мы читаем (2.3.3) что «дакини происходит от корня даи, значение которого «летать в небе», и что соответствует способности (сиддхи) передвигаться в любом направлении в небе». Как следствие этого, тибетцы переводили это слово как кхадрома, "та, что летает в пространстве," приписывая ключевую религиозную роль этим богиням. В данном случае "пространство" означает Реальность, чистое необусловленное состояние, основу всего бытия; полет в этом измерении указывает на динамическую способность трансцендентной мудрости превращаться в действие. Однако, как говорится в жизнеописаниях святых и мистиков Тибета, дакини помимо своей принадлежности к метафизической реальности, могут также принимать форму женщин из плоти и крови, чья задача – помогать йогинам, а также распространять и защищать учения. Практика Чод, созданная женщиной, во главе женского божества, с ритуалом заряженным эмоциональной силой, стала преимущественно практикой дакинь. В Хохоте Дакинь говорится:

Я, бесстрашный йогин, практикуя
Объединение сансары и нирваны,
Танцуя на божествах и духах эго,
Измельчаю в пыль дискурсивную
мысль о перерождении,
Порождающую двойственность.

Этот танец сопровождается призыванием всевозможных богов и духов, которых приглашают на ритуальную жертву своего тела. Чодпа представляет, что его сознание превращается в дакини, которая отсекает голову от его физического тела, и затем помещает труп в череп, который вырастает до космических размеров. Этот труп впоследствии трансформируется в соответствии с пожеланиями присутствующих гостей, бесконечно умножаясь, и подносится им в качестве дара. Затем это подношение разделяется на четыре вида: белое подношение, во время которого йогин представляет что его тело превращается в нектар и которое съедают высшие божества и Три Драгоценности: будды, дэвы и дакини; разноцветное подношение, при котором его тело превращается во всевозможные богатства и материальные блага, и предлагается дхармапалам, духам-защитникам буддийского учения; красное подношение, во время которого расчлененные куски плоти и кровь бесконечного умножаются дабы насытить демонов и свирепых духов; и, наконец, черное подношение, во время которого практикующий представляет, что все ошибки и проступки мира поглощаются его телом, которое затем предлагается в качестве пищи демонам. Цель этих подношений - удовлетворить всех духов, как высших, так и низших, с целью умиротворить негативные побуждения и окончательно устранить беды мира. Совершив эту жертву, йогин, который теперь превыше надежд и страхов, погружается в абсолютную реальность. И это самый важный момент этого действия: дар в виде учения всем существам, которые были приглашены, и всему миру. Благодаря этому дару, который заключает в себе окончательный смысл всего ритуала, осуществляется искупление для себя и для других существ, и достигается высшее очищение. Практикующий Чод знает психологическое значение этого жуткого банкета. Согласно текстам, призываемые во время ритуала божества (лха) – символические изображения желаний и страстей практикующего, тогда как злые духи ('дре) - не что иное, как проекции его ума, воплощения его беспокойства и страха. Подношение своего тела и танец на собственном эго представляют собой средства устранения различия между добром и злом, между желанием и отвращением – разделения или двойственности, которая в буддизме считается коренной причиной всех страданий.

В Великом собрании Мачиг Лабдрон говорится:

Практика Чод в ужасающих местах
Подобна лечению ран
От огня
Методом прижигания.
Это учение,
Которое состоит в объединении, отсечении,
Изгнании и подчинении [демонов],
И которое пробуждает сильные переживания, подобно
Лечению с помощью прижигания.

В системе Чод ужас, к которому йогины устремляются, вызывая демонических духов в жутких местах, является метафорой страданий и страхов, характеризующих человеческое существование. От этих страхов можно избавиться лишь покончив со своей гордыней и желаниями, проистекающими из привязанности к себе. Таким образом, обострение страха становится методом окончательного преодоления самого страха. Далее текст Мачиг Лабдрон объясняет причину выбора мест, порождающих страх, и визуализации демонических духов или прочих ужасных видений:

По мере того, как вид условий
Подобно весу становится все тяжелее,
Практикующий осознает, что тайный метод
заключается именно в том, чтобы усилить эту тяжесть.
Пока вся реальность не станет хуже,
Невозможно достичь освобождения
С помощью успокаивающих и приятных противоядий.
Скитайтесь в ужасных местах и горных обителях,
Не позволяйте себя отвлекать
Доктринам и книгам:
Духовная сила не проистекает из них.
Поэтому - просто реализуйте подлинный опыт
В жутких пустынных местах.

Падампа Сангье призывал своих учеников рассматривать ритуальные церемонии и философские трактаты как разновидность привязанности, и советовал им покидать свои монастыри, дабы практиковаться в одиночестве лесов или горных скитов. Согласно одной из биографий Мачиг Лабдрон, Падампа Сангье сразу же передал ей свое духовное завещание, сказав: «Принимай то, что тебе противно. Помогай тем, кому кажется невозможно помочь. Откажись от всего, что желаешь. Отправляйся в страшные места, такие как кладбища. Всегда оставайся бдительной и осознанной. Найди Будду внутри себя!»….

…..По некоторым данным, эта первая встреча произошла в юности Мачиг, хотя лишь став взрослой она получала различные посвящения и практику Чод от сиддха Падампы Сангье. Однако, недавние исследования поставили под сомнение центральное значение и важность, которые тибетцы приписывают Падампе Сангье в образовании системы Чод.